Эпизод 16
- Собеседник
- Александр Мещеряков
- Специальность
- доктор исторических наук
- Университеты
- Университет Токай, Токийский университет
- Дата
- 24 сентября 2024
- Ссылки на аудио
- Mave, YouTube, VK, Apple Podcasts, Яндекс.Музыка
Анонс
Александр Мещеряков об университетах Японии 🇯🇵
Когда в Японии появляются университеты? Читает ли император лекции в университетах Японии? Опаздывают ли японские студенты на пары? Насколько хорошо говорят по-русски японские русисты? Стоит ли японисту учиться в Японии?
Встроенный плеер
Пересказ
В подкасте обсуждается история университетов в Японии. Александр Мещеряков рассказывает о том, как после открытия Японии для внешнего мира в середине XIX века, была проведена масштабная реформа образования. Вначале было введено обязательное начальное образование, а затем стали создаваться высшие учебные заведения по образцу западных, в основном американских и английских. В начале преподавателями были в основном иностранцы, которые обучали студентов на английском языке. Позже, к рубежу XIX-XX веков, появились свои национальные кадры. После Второй мировой войны, под влиянием американской оккупации, число университетов резко возросло, и высшее образование стало более доступным. В разговоре также затрагиваются вопросы специфики японского университетского образования: узкая специализация преподавателей, система преподавания, основанная на письменной, а не на устной коммуникации, отношения преподавателей и студентов, а также роль императора в жизни университетов. В заключение обсуждается различие между западным и японским подходом к высшему образованию, а также личный опыт профессора Мещерякова в японских университетах.
Транскрипт
Участники: Александр Мещеряков, Борис Орехов
[00:00:08.970] — Борис Орехов
Сегодня мы беседуем с доктором исторических наук Александром Николаевичем Мещеряковым. И говорить мы будем про университеты в Японии, что для меня, как человека, который ничего не знает о Японии, звучит довольно экзотично. Университеты — это такой продукт западного мира, но университеты распространились по всему миру. Есть они в том числе и в Японии, и сегодня мы попробуем выделить, есть ли у них специфика. Александр Николаевич, университеты в Японии это какая-то особенная история или они очень похожи на то, что мы видим в Европе?
[00:00:38.550] — Александр Мещеряков
Ну, университеты не могут быть не похожи в очень значительной степени на европейские, даже больше на американские университеты. Когда Япония перестала быть закрытой страной, это произошло в середине XIX века, то одна из самых насущных задач была объявлена – изменение образования в Японии. Ведь японцы были достаточно образованными людьми, и к середине XIX века грамотность среди мужчин оценивается приблизительно в 40-45%, а среди женщин – 15%. То есть очень значительная часть населения в той или иной степени умела читать. Вопрос стоял в том, что читать. В Японии были распространены такие княжеские школы, их было много. У самого сёгуната была школа, которую по статусу можно приравнять к институту или университету. По всей стране существовала сеть так называемых храмовых школ, в которых учились простолюдины. Они называются храмовыми, потому что они были при буддийских храмах, но там никакому буддизму не учили, а учили, наоборот, каким-то азам грамоты, арифметики и конфуцианства. Короче говоря, по степени своей грамотности Япония была достаточно продвинутой страной. Для сравнения сказать, в 60-х годах XIX века уровень грамотности в России оценивается в 5-6%. Что делать? Здесь японцы предприняли очень умный, на мой взгляд, шаг, потому что вначале они ввели обязательное начальное образование, (это произошло в 1872 году), а уже несколько позже стали создавать высшие учебные заведения. Проблема стран, условно назовём их странами третьего мира, если говорить об образовании, состоит в следующем. Как правило, в этих странах сначала создаются университеты, а всеобщее образование уже потом. И таким образом мы получаем достаточно образованную элиту, во всяком случае это часто происходит, и такое вполне тёмное население. Японский подход в этом отношении отличается, и я нахожу его весьма и весьма разумным. Университеты стали создаваться уже позже общеобразовательных школ, и, конечно, моделью для них послужили западные учебные заведения. В этих высших учебных заведениях поначалу преподавало очень много иностранцев. Задачей университетского образования было создать кадры научные, инженерные, административные, чиновничьи. И всё это нужно было поднимать… Идея была в том, что мы, Япония, страна отсталая. Для того, чтобы каким-то образом сравняться с Западом, нам нужны западные специалисты. И таких специалистов было достаточно много. Они преподавали. Эти иностранцы, как правило, японского языка не знали, они преподавали на западных языках, прежде всего на английском, и больше всего преподавателей было из Англии и Америки. Хотя были и русские, были и немцы, но как бы с самого начала курс был взят на язык, в общем, конечно, не Америки, а на английский английский, поскольку, ну как, это уважаемая страна в то время, это прежде всего страна, которая обладает колониальной империей. И поскольку английская колониальная империя самая обширная в мире, давайте учиться у англичан, и тем более учиться у них мореплаванию. Когда Япония была в течение двух с половиной веков закрытой страной, там было запрещено строительство сколько-то крупных кораблей, и японцы в этом отношении очень отсталые. Где-то к рубежу XIX-XX веков появились уже собственные кадры, образованные на западный манер, и вот этих иностранцев-преподавателей, которых поначалу очень привечали и платили совершенно огромные заработные платы по японским масштабам, их потихонечку стали вытеснять, но вот тот потенциал научно-технический, преподавательские методики, они, конечно, конечно, их основ ы были заложены западными специалистами. Нужно сказать, что ну как бы университетов в Японии в довоенное время было достаточно мало. В них обучалось несколько десятков тысяч человек. И настоящий рассвет университетского образования пришёлся на время после окончания Второй мировой войны. И, как известно, первые годы, с 1945 по 1952 год, Япония была оккупирована американскими войсками, и вот эта американская администрация внедряла, как это сказать, такой американский подход ко всему, в том числе и к университетам. И тогда эти университеты, которые в особенности поначалу только назывались университетами, они стали расти как грибы, и в настоящее время университетское образование не является ничем совершенно элитарным, а является нормальной ступенью социализации. И, собственно говоря, никаких больших особенностей в японских университетах я не наблюдаю. Они скроены в послевоенное время по американскому лекалу.
[00:08:30.949] — Борис Орехов
А вот когда они только начали появляться, я так понимаю, что это происходило тогда же, когда вообще Запад приходил в Японию, в тот момент, когда она открылась, это появление университетов только в начале, оно ощущалось как болезненное, потому что, я так понимаю, что внедрение западных практик вообще было непростым для японского общества в то время, в конце XIX века. Университеты были частью этого внедрения, или они как-то по-особенному развивались?
[00:09:02.650] — Александр Мещеряков
Ну как? Естественно, когда происходят такие глобальные реформы, которые происходили в Японии во второй половине XIX века, естественно совершенно были люди, которые говорили, что нам нужно жить своим умом, всех этих иностранцев к чертовой матери выгнать. Ну и еще в 70-х годах XIX века покушений на иностранцев было достаточно много.
[00:09:33.210] — Борис Орехов
То есть опасная была профессия профессора в университете, это было не то чтобы просто.
[00:09:38.820] — Александр Мещеряков
Профессия быть иностранцем была вполне себе опасная, да, безусловно так.
[00:09:45.790] — Борис Орехов
Но поскольку в университете преподавали иностранцы, то им доставалось. В смысле, именно университетским профессорам, как и всем.
[00:09:52.710] — Александр Мещеряков
Да, такая была в 70-е годы и еще в начале 80-х довольно опасная профессия, безусловно. Но разрыв технологический между Западом и Японии был совершенно гигантский, и всячески пропагандировалась идея о том, что если мы не выучимся на западный лад, тогда у нас не будет сильной армии, тогда у нас не будет науки, тогда у нас не будет современной экономики, и Япония превратится в колонию какой-нибудь западной страны. Это, собственно говоря, участь, которая постигла практически всю Азию, а Япония её счастливо миновала. Поэтому уже в 80-х годах, безусловно, ксенофобские настроения полностью не исчезли, но они были сильно очень приглушены, и более того, какое-то время многие японцы смотрели на западных людей как на представителей настоящей цивилизации с такой степенью обожания и преклонения. Именно в это время какое-то количество японцев приняли христианство. В особенности это касается вот такой вот элиты интеллектуальной. Идея была такая, но Япония такая отсталая, наши боги никуда не годятся, а вот, видать, у них бог-то такой, он им и армию создаёт, и науку, и всё такое прочее. Вот давайте мы тоже будем христианами, да? Но численно по отношению ко всему населению всё-таки не было такого большого количества христиан, и христианство поднималось даже, может быть, не столько как религия, а как необходимая часть западной цивилизации, которая поможет Японии выйти из состояния отсталости.
[00:12:19.710] — Борис Орехов
Александр Николаевич, а вот вы ведь много раз были в Японии, ну и, безусловно, университете видели многие в этой стране. А есть ли у вас там любимый?
[00:12:30.670] — Александр Мещеряков
Любимый университет? Любимый университет – это моя японская альма-матер, если так можно выразиться. Это университет Токай, Токай дайгаку, поскольку я учился там полгода (это было в 1974-1975 году). Это была первая группа японских студентов, собственно, только что закончившая, такая стажировка была, которая поехала в Японию. Дальше эти контакты стали развиваться, но я был в первой такой группе, поэтому, конечно, университет Токай мне очень мил. Несколько раз я работал уже, ну как это, получал гранты, работал в Токийском университете, и, конечно, я всегда вспоминаю этот университет и его кампус с большой теплотой.
[00:13:36.810] — Борис Орехов
А вот у вас перед глазами такая длинная дистанция. Что вам бросается в глаза при сравнении, скажем, университета Токайского в 70-х годах и сейчас? Или там совсем ничего не изменилось? Ну что, вряд ли.
[00:13:50.400] — Александр Мещеряков
Значит, общее… Ну, я гуманитарий, поэтому мне виднее и более знакомо состояние в гуманитарных науках. Наблюдается, на самом деле, та же самая тенденция, что и у нас. Если в 70-х годах занятия литературоведениемсчиталось таким вот едва ли не мейнстримом, образованный человек должен знать литературу, филологию, литературоведение. Это почётная очень вещь. То теперь желающих заняться такими штудиями стало намного меньше, что связано, конечно, с развитием других средств информации и дезинформации. Как-то теперь литература литературоведов стало меньше. Ну, это же такие вещи скачкообразные, когда литературоведов станет совсем мало, они станут большими раритетами и, наоборот, приобретут статус таких носителей сакрального знания. Но потеря интереса к таким классическим гуманитарным наукам, она, конечно, видна.
[00:15:20.950] — Борис Орехов
Вы упомянули про разницу между гуманитариями и негуманитариями. Западная идея университета как раз объединяет разные специальности. И вообще университет представляется с самого начала своего существования в Европе такой корпорацией, в которой все университетские люди, независимо от того, на чем они специализируются, входят в единое сообщество, коммуницируют друг с другом, обмениваются идеями. Это не очень воплощается в современном университете западном и, собственно, российском тоже, потому что каждая специальность живет на своей делянке. Но вдруг это не так в Японии, вдруг там эта корпорация существует?
[00:16:06.120] — Александр Мещеряков
Там, безусловно, есть такая идея, но она, конечно, слабо очень воплощается в жизнь. Но это связано, как вы справедливо сказали, каждый живёт на своей делянке, и специализация достигла каких-то совершенно гигантских масштабов, ну в самом скором времени, а может быть, уже так и есть, появятся специалисты по правому уху, ты придёшь с болезнью левого, он скажет, извини, зайди в соседний кабинет. В Японии это, пожалуй, вот такая узкая специализация, она ещё более распространена, чем на Западе. В какую точку науки ты ни ткни, ты, безусловно, обнаружишь там японского специалиста, но это будет очень узкий специалист. Вот привожу конкретный пример. У меня есть книжка про Янагита Кунио. Янагита Кунио – это такой основатель японской этнологии. И вот я в Токийском университете, я работаю над этой темой, и меня знакомят со специалистом по Янагите Кунио. У меня был к нему вопрос, на который тогда я не знал ответа. У Янагите Кунио был дом от Токио, а дальше его снесли, и он куда-то подевался, и я не знал, где он находится. Дом снесли уже после войны, и я к этому специалисту, профессору, захожу и спрашиваю его, куда он подевался, и если он сохранён, мне было бы очень интересно посмотреть. Он на меня посмотрел с некоторым удивлением, ему сказал: я специалист по довоенному Янагито Кунио, поэтому вопрос не ко мне. То есть даже в гуманитарной науке, где уж, казалось бы, если ты занимаешься этим человеком, ты должен, ну, может быть, один период знать лучше, другой хуже, но чтобы ты не интересовался… А он явно не интересовался, нет такой задачи. Вот я специалист по такому-то человеку, по таким-то годам, остальное меня не касается. Поэтому, на самом деле, вот как выходит какая-нибудь японская книжка по какой-то там теме, ты начинаешь её читать, и на самом деле это оказывается совершенно не монография, не цельная такая книжка, а сборник статей. Да, они обозначены глава первая и глава вторая, но на самом деле очень часто они не связаны. Это связано и с таким общим мировоззренческим подходом, и связано, конечно, безусловно, с невероятной занятостью преподавателей. То, что в значительной степени мы наблюдаем и сегодня, то есть от преподавателей, профессоров, безусловно, требуют, чтобы они занимались научной работой, но их педагогическая нагрузка в результате оказывается настолько чудовищной, что времени для полноценной работы не остаётся. И в Японии страшно распространены намного больше, чем у нас, между прочим, всяческие совещания. Это просто бич. И их совещания, я считаю, что наши совещания бывают достаточно затянуты, и какие-то вопросы можно было бы решить побыстрее. Но если посмотреть на Японию, то поймёшь, что у нас ещё есть место для развития.
[00:20:05.500] — Борис Орехов
Я хотел подхватить тему про здания, про дома, ещё не снесённые. Вот про кампус университета. Довольно трудно из другой части света себе представить, как это выглядит, поэтому всё это накладывается в воображении на какие-то стереотипы. И хочется понять, университетский кампус в Японии, ну такой средний или, может быть, какой-то конкретно вам близкий, он выглядит как обычный европейский просто набор зданий, скажем так, или это что-то в японском стиле, какое-то пространство, где помимо учебных корпусов есть еще, не знаю, там сад камней или что-то такое?
[00:21:10.591] — Александр Мещеряков
В основном они, университеты, которые строились после войны, их старались устроить на американский лад, то есть это довольно большое пространство, где размещены разные факультеты, библиотека и так далее, и, собственно говоря, по внешнему виду ты не отличишь это от американского университета, но немножко меньше размах, потому что меньше территории. Но существуют и старые учебные заведения, и вновь открытые, для которых не хватило места. И там достаточно тесно. Реально тесно. Теснее, чем мы можем себе предположить. Эта проблема есть, безусловно, и в Москве. Университет расширяется, вокруг другие дома. И открываются кампусы в других местах, и для японских университетов в Токио это очень распространено. То есть несколько кампусов, которые бывают разнесены в пространстве достаточно сильно, и здесь, конечно, такое реальное живое соприкосновение людей, это служит ещё одним, конечно, барьером. Но так, чтобы, я не знаю, вместо европейских зданий там стояли какие-нибудь дома с двускатными черепичными крышами… Ну, в общем, нет.
[00:22:12.170] — Борис Орехов
А вот продолжая как раз эту тему специфики, ведь слава ходит про японцев об их ритуализованной вежливости, подчёркнутой. Это как-то проявляет себя в аудитории? То есть я, например, ещё застал время, когда преподаватель входил в аудиторию в российском университете, и студенты вставали при этом. Сейчас эта практика, ну, по крайней мере, в тех университетах, которые я наблюдаю, уже отменена. А в Японии, наверное, вот такие подчёркнутые жесты вежливости, они как-то должны быть, по идее, согласно стереотипам, еще в большей степени себя проявлять. Но, может быть, на самом деле все не так.
[00:22:46.820] — Александр Мещеряков
Значит, вот такая преувеличенная, может быть, с нашей точки зрения вежливость, она проявляется, если у тебя как бы личный контакт со студентом. Это, безусловно, так, и всё-таки до сих пор понятие «мой учитель» отдаёт феодальной верностью, о которой, на самом деле, я временами мечтаю. Когда у вас устанавливаются такие человеческие отношения, и студент не покупает у тебя образовательную услугу, а он реально у тебя учится и всё такое прочее. Но это происходит уже обычно на уровне магистратуры, когда эти люди, которые, как правило, идут в науку или хотят сделать образовательную карьеру, вот там складываются такие отношения, что на уровне бакалавриата, когда большие группы, это поточные лекции. Там, в общем, этого не происходит. Японские студенты на уровне бакалавриата, многие идут в университет, ну, потому что так принято, и потому что, ну, как, если не закончил университет, тебя в приличное место не возьмут. И они идут, многие, естественно, не все, за дипломом, получить, значит, корочки. И там, поэтому на этом уровне многие японские студенты, для них это единственное время, когда они более или менее свободны и свободны от тисков общества, потому что в школе они пашут так по-настоящему, чтобы поступить в университет. После окончания университета, когда устраиваются на работу, это довольно такая жёсткая дисциплина. А университеты – это более или менее свободное время. И там японские студенты опаздывают на лекции. Это вообще. Я вёл занятие, и абсолютно не принято «извините, я опоздал». Нет, человек заходит. Я как-то попробовал это спрашивать: а что ты опоздал? Во-первых, японские коллеги мне сказали, что так не принято. А во-вторых, если ты спрашиваешь этого человека, студента, большинство не отвечают, а просто садятся. Но стандартный ответ, если он поступает: «я проспал». Не «извините, я проспал», а «я проспал» как констатация факта, любите меня таким, каким я есть.
[00:25:57.810] — Борис Орехов
Это как раз тоже очень похоже на западную традицию, потому что историки университета еще любят подчеркивать, что даже милейший и тишайший Пьер Безухов, когда он попадает в студенческую среду, он ведет себя совершенно развязно, и это немножко неорганично для художественного образа, но совершенно естественно для вот той среды социальной, в которой он существует, которая его определяет. А вот по поводу общения со студентами, понятно, что в гуманитарной сфере, очевидно, общение происходит на японском языке, и лекции, и занятия происходят на японском языке, но, возможно, в каких-нибудь технических специальностях все-таки происходят и интервенции английского в современном университете, я имею в виду. Понятно, что начинался японский университет с английского языка, но сейчас с этим как?
[00:26:49.001] — Александр Мещеряков
Значит так, знание английского языка, оно, конечно, более или менее обязательно. Вопрос в том, что это за знание. Конечно, все японцы, которые занимаются преподаванием, наукой или чего-нибудь, они читают специальную литературу и читают её достаточно хорошо. Что касается разговорного языка, то, как правило, люди этот разговорный язык знают очень плохо. Это связано с такими вот вещами. Но в моей практике, вот то, что я наблюдаю, легче всего овладевают иностранными языками африканцы, как за счёт богатой фонетики своих родных языков, так и потому, что они, даже находясь уже не в детском возрасте, не учат язык с опорой на книгу. Они учат язык как дети. И вот таким вот разговорным языком и достаточно хорошим произношением они овладевают достаточно легко. Система японского образования, она рассчитана, прежде всего, производится с опорой на книгу, на письменный знак, а совершенно не на устную коммуникацию. Поэтому люди читают, а как уж это произносят, и там правильно переводят, а как они это произносят, преподавателя не так интересует. Это раз. Второе. Для того, чтобы хорошо владеть разговорным языком, ты должен быть нестеснительным человеком. Ты должен не стесняться говорить с ошибками. Да, ну и потом это как-то выправляется, то есть нужна практика. Средний японец считает, что он знает иностранный язык плохо, и ему стыдно открыть рот. Поэтому практики становится намного меньше, и в связи с этим подавляющее большинство японских студентов разговаривают по-английски плохо.
[00:29:08.890] — Борис Орехов
Мне случалось переписываться с японскими русистами, писать они, кажется, по-русски не стесняются, хотя у меня было впечатление, что их русский не очень хорош, именно письменный, конечно. Как бы происходило устное общение, я не знаю, это было всё ещё в 2000-х годах, когда-то давно.
[00:29:27.520] — Александр Мещеряков
Да, в особенности русисты постарше, они разговаривают по-всякому. Но те люди, которые становятся переводчиками, которые хотят стать переводчиками, там есть выдающиеся совершенно профессионалы. Безусловно. Но, там, уметь читать Достоевского и не уметь общаться, не знаю, в общественной бане – это, да, вещь совершенно обычная.
[00:30:04.660] — Борис Орехов
А вот подкаст подразумевает все-таки некоторую фиксацию впечатлений, а не реальных фактов. Поэтому я хотел спросить вас про впечатления с одной стороны, с другой стороны о том, что имеет отношение к, опять-таки, стереотипам о Японии. В Японии есть император. Я не очень хорошо представляю, каковы вообще форматы его публичных проявлений, но вдруг у императора есть какие-то взаимоотношения именно с университетами? Может быть, вы просто из СМИ видели краем глаза какие-то сообщения о том, что он посещает какие-то университеты, что какие-то университеты являются его патронажем, потому что в России ведь все университеты до какого-то момента были императорскими. Нет ли чего-то такого в Японии?
[00:30:54.111] — Александр Мещеряков
Сейчас императорских университетов нет, но то, что сейчас называется Токийский государственный университет, он был основан как императорский университет. И Киотский государственный университет – это тоже императорский. Это такие сильно продвинутые университеты. И, конечно, император там время от времени бывает. Время от времени бывает, вот, поэтому хотя нынешние японские императоры, собственно говоря, и раньше они не обладали никакой властью, но они обладают некоторой аурой и харизмой. Но и те места, в которых бывают императоры, они, конечно, как-то освящены. Но императорских университетов после войны они были упразднены.
[00:31:53.980] — Борис Орехов
Обычно это можно как себе представить, что император может посетить университет и, скажем, он там поговорит с администрацией, встретится с ректором, или он может, например, не знаю, прочесть какую-нибудь лекцию, встретиться со студентами тоже. То есть не очень ясна степень его близости к сообществу университета при этом.
[00:32:17.510] — Александр Мещеряков
Фигура императора традиционно предполагала, что он напрямую со своими подданными не общается. До середины XIX века это абсолютно строго. Когда начались реформы приобщенияЯпонии к Западу, то император Мэйдзи стал ездить по стране, но на него можно было посмотреть, желательно закрыв глаза, потому что считалось, что он обладает такой светоносностью, что, в общем, ослепнешь. Император никогда не выступал перед своими подданными. Когда появилось радио, он никогда не выступал по радио, и первое выступление было 15 августа 1945 года, когда он сказал, что вот мы проиграли войну, нужно смириться с неизбежным. И это произвело абсолютно колоссальное впечатление на людей, потому что они впервые слышали голос императора. То же самое в очень значительной степени, запрет на голос, он сохранялся и сохраняется до сегодняшнего дня, потому что: да, император много где бывает. Где бывает император, его часто снимают для телевидения. Но в подавляющем большинстве случаев видно, что он что-то говорит окружающим, а голоса его нет всё равно. Поэтому образ священности, что ли, он создаётся не за счёт частого появления, а за счёт редкого появления. Ну, там, в предельно демократических странах типа Америки считается, что чем чаще ты покажешься на публике, тем будет лучше. И как бы идея о том, что ты можешь надоесть, она может быть и присутствует, но как-то на втором плане. В Японии реализуется другая модель, которая касается императора. В Японии, как правило, отношение простых людей к политикам очень презрительное и негативное. Именно потому, что политики беспрерывно на публике чего-то там говорят, а уважающий себя человек должен говорить мало и веско. Итак, император лекции не читает, Но ему читают лекции. И это, конечно, совершенно замечательная вещь, потому что всё время к императору вызывают, приглашают специалистов по той или иной дисциплине. И они проводят лекцию для него. Ну вот, в частности, мой очень хороший знакомый, такой замечательный русист, профессор Нумано, он какое-то время назад читал императору лекцию о русской культуре.
[00:35:51.444] — Александр Мещеряков
Да, приглашают во дворец, там читается лекция. И это вообще довольно симпатичный обычай, на мой вкус.
[00:35:51.444] — Борис Орехов
Это во дворце происходит?
[00:35:51.632] — Александр Мещеряков
Да, приглашают во дворец, там читается лекция. И это вообще довольно симпатичный обычай, на мой вкус.
[00:35:51.820] — Борис Орехов
Да, я согласен, конечно. А вот я ещё хотел спросить про то, что вы довольно много рассказываете о Японии для нас, несведущих. Мы в этом смысле выступаем в роли таких мини-императоров. Спасибо вам большое. А случалось ли вам как раз где-то говорить о японских университетах не в практической плоскости? То есть не когда у вас спрашивали совета, как туда поступить, просто как о явлении, как о чем-то таком особенном, что, в принципе, вызывает интерес?
[00:36:26.630] — Александр Мещеряков
Скажем так, не часто. Про Японию часто спрашивают, как там чего устроено, что за люди японцы и всё такое прочее. Но люди, которые хотят поступить в японский университет, те, которые здесь, они учатся прежде всего у нас, и мы там отправляли ну и сейчас немножко отправляем на разные, там, стажировки, ну тогда, конечно, такие вопросы возникают. Но дело в том, на самом деле, я никому никогда не советовал, если ты связываешь свою судьбу с Россией, учиться в японском университете с нуля, ну, во всяком случае, гуманитарным каким-то дисциплинам, потому что, ну, как я уже говорил, у японского гуманитария в основном очень узкий взгляд на вещи, и ты там научишься, тебя научат отличать, различать 100 оттенков серого, но чем серое отличается от коричневого, ты знать не будешь, да. И поэтому даже я всегда был против раннего отправления студентов на стажировку в Японию. Как бы испортит. На уже какой-то продвинутой стадии, когда человек более или менее сложился, когда у него устоялась ну вот такая наша, западная, российская, более широкая картина мира, тогда это, конечно, совершенно бесценный выбор. Да, невозможно и не нужно нам становиться японцами. Станешь японцем, ну, тогда это… Будь японцем, и тебе Япония будет более или менее не видна, конечно. Когда меня в Японии спрашивают, расскажите мне про Россию, мне сказать нечего. Я не могу рассказать про Россию. Вот. Что-нибудь более конкретное.
[00:38:50.040] — Борис Орехов
В связи с этим все-таки не до конца понятно, звонки-то есть в университетах Японии или так же, как у нас, их теперь нет. В смысле, теперь нет у нас, а в Японии, может, никогда не было, не знаю.
[00:39:03.766] — Александр Мещеряков
Нет, нет, нет. Звонков нет. В Японии обычно очень длинные пары. Ну, у нас 80, бывает 90 минут, у них бывает 100, 110, да, и это на самом деле слишком много. Я, по правде говоря, считаю, что и 80 слишком много, ну в особенности для современного человека, вы сами прекрасно знаете, что современные молодые люди, не все, конечно, и в Вышке на самом деле в этом отношении лучше, да, предыдущее моё внедрение, университетское место было в РГГУ, ну больше 15 минут не держится внимание. И у тебя должен быть запас анекдотов, которые ты… И потом снова к делу. Но вообще 80 минут трудно держать это внимание. А у них ещё больше. Поэтому довольно часто преподаватель кончает занятие за 10-15 минут. Всё, все свободны.
[00:40:09.150] — Борис Орехов
А вот эти 100 минут и больше, они без перерыва происходят, да? То есть так же, как сейчас у нас 80. Действительно тяжеловато, да. Да, спасибо вам огромное. Мне кажется, это потрясающе интересно. И действительно, ну как-то это всё не видно обычно из наших широт. А вы нас познакомили с этим. Это очень здорово.
Университеты:
Университет Токай, Токийский университет