Лига Айвы

Подкаст об университете
сообщество VKканал Telegram

На главную

Эпизод 18

Собеседник
Майя Ермошина
Специальность
кандидат филологических наук
Университеты
Международный институт менеджмента в Намибии
Дата
8 октября 2024
Ссылки на аудио
Mave, YouTube, VK, Apple Podcasts, Яндекс.Музыка

Анонс

Майя Ермошина о жизни и университетах 🇳🇦 в Намибии

Есть ли в Намибии университеты? Насколько они обеспечены технически? Где учиться пресижнее, в Намибии или в Ботсване? Почему Виндхук это африканский Томск? Кто в Намибии учит русский язык?

Встроенный плеер

Ключевые слова

Ключевые слова из предоставленной расшифровки подкаста можно сгруппировать по темам:

Тема: Намибия и её университеты:

Тема: Образование и опыт лектора:

Тема: Социальные и культурные аспекты Намибии:

Тема: Сравнение университетов:

Пересказ

Выпуск подкаста посвящен рассказу кандидата филологических наук Майи Ермошиной о своем опыте работы и преподавания в Международном университете менеджмента (IUM) в Виндхуке, Намибии. Майя описывает город, университетский кампус (современный, хорошо оборудованный, но расположенный в отдаленной местности), жизнь в Намибии (контрасты между обеспеченностью и бедностью, транспортные особенности, климат), и особенности системы образования в Намибии, включая популярность изучения португальского языка и высокую мотивацию студентов к изучению русского языка по различным причинам (саморазвитие, обучение в России, профессиональные цели). Сравниваются университеты Намибии и Македонии, отмечаются различия в их масштабах, оборудовании и архитектуре. В заключении Майя подчеркивает контрасты в уровне жизни и безопасности в Намибии по сравнению с ЮАР и Анголой.

Транскрипт

Участники: Майя Ермошина, Борис Орехов

[00:00:08.700] — Борис Орехов

Прежде чем мы перейдем к разговору, я попрошу вас поставить лайк этому подкасту и порекомендовать его вашим друзьям, которым может быть интересен такой контент. А сегодня мы беседуем с кандидатом филологических наук Майей Ермошиной. Майя, ты ведь про разное экзотическое нам сегодня готова рассказать? Например, сейчас у нас прямое включение с Намибией. Это вообще где?

[00:00:32.950] — Майя Ермошина

Ну что, дорогие друзья, открываем атласы и смотрим… атласы по старинке, Google сейчас и судорожно ищем, забиваем в поисковик, где же Намибия. Примерно такое же чувство у меня возникло, когда два года назад в рамках выполнения государственного задания, которое было в основном университете, где я работаю, а именно Пермском государственном гуманитарно-педагогическом университете. Так вот, в рамках госзадания при поддержке Министерства просвещения Российской Федерации, фонда «Моя история» нам были предложены страны ЮАР, Намибия и Зимбабве. О каких-то странах, конечно, лишь отдалённо сразу же вспоминались хрестоматийные цитаты Чуковского и прочее про тех, кто в этом африканском проекте в коридорах пели песни и прочее про Чунга чангу. Так вот, и со своими студентами, первокурсниками, которые обучались, получается, два года назад на филфаке в рамках дисциплины «Введение языка знания»… Кто понимает, тот знает, что одной из тем является генеалогическая классификация языков. И вот я чтобы и себе немножко помочь в жизни, ну и чтобы студентов потихонечку вводить в происходящее, ну, в числе прочих языков и стран, то есть у нас и генеалогическая, и реальная классификация языков была предложена, вот дала им эти страны. И, конечно, мы удивлялись все, сколько там языков, какое языковое многообразие представлено на африканском континенте. Ну вот видите, я дала вам время, чтобы вы посмотрели в поисковике, где же находится Намибия. Это Южная Африка. А нахожусь я в столице городе, который чрезвычайно многообразно произносится. Ну, официально, если посмотреть в Википедии, это Виндхук, а местные называют Виндук, русскоговорящим привычный Виндхук. Я думаю, что германоговорящие люди понимают, что Винд – это ветер, а Хук – это в переводе с какого-то из многочисленных диалектов племенных означает уголок. Ну, такой вот уголок земли, который действительно овевается ветрами. Очень тёплый, горячий, но ветер.

[00:03:27.540] — Борис Орехов

Получается, что правы историки университетов, которые любят говорить про то, что это некоторое такое достижение западной цивилизации, которое было экспортировано всюду. Вот даже получается, что и на африканской земле тоже есть университеты.

[00:03:42.840] — Майя Ермошина

Безусловно, более того, я скажу, я не готова авторитетно заявлять, но могу сказать даже, знаешь, по анализу топонимов, вот этих достопримечательностей. Вингхук, для сравнения, чтобы понимали, что такое Виндхук, это город, с населением менее чем 500 000 человек. Когда я приехала первые дни, я себе говорила, Майя, ну успокойся, это столица. Пусть и маленькая, но столица. Здесь должно быть то-то. Здесь можно отменять валюту.

[00:04:21.453] — Борис Орехов

Метро там есть?

[00:04:23.200] — Майя Ермошина

Нет, нет, нет, нет, нет, метро здесь нет, здесь такой очень маленький аэропорт, очень камерный, очень неприметный, то есть с нашим Домодедово-Шереметьево, конечно, не сравнить. Хотя местные жители, ну и, конечно, их можно поддержать, они очень гордятся тем, что у них такой аэропорт, потому что, как они говорят, раньше был ещё меньше и ещё менее презентабельнее. Так вот, возвращаясь к теме локусов академических, прогуливаясь по улицам Виндхука, я обнаружила большое количество академических заведений. Это и Национальный университет Намибии. Это и Технологический университет, опять-таки, Намибии. Это и различные колледжи, которые связаны и с гостиничным сервисом. Идёшь по центральной улице, и вот, скажем так, по ту, по сю сторону это всё можно видеть. Это и, собственно, тот университет, на базе которого выстраиваются отношения с нашим вузом, с Пермским педагогическим, я имею в виду, вот скажу аббревиатуры потом расшифрую IUM International University of Management, Международный университет менеджмента. Ну, опять-таки, насколько мне известно, то есть я не претендую на такой какой-то авторитет в этом вопросе, в Виндхуке очень много образованного, educated населения. При том, что город-полумиллионник. И вы знаете, у меня была такая, ну, забавная сейчас, но на самом деле не очень забавная история для меня вот тогда. Короче, так получилось, что у меня занятия закончились чуть раньше. Но для того, чтобы было понимание, Африка, темнеет очень быстро. В 6 часов, если выйдешь, ещё смеркается, а в 6:15 уже всё, уже темень. Занятия у меня вечерние. И я вышла. Работаю я в центре города. И место такое, знаете, ну, скажем так, социально неблагополучное. То есть там вот вокруг этого центра, вокруг выхода и входа в университет тусуются уличные торговцы, которые продают всё, что у них есть под рукой. Вы знаете, меня удивило то, что здесь шоколадные конфеты, самые обычные, как у нас, на развес. Ребята, они здесь продаются поштучно. Представляете? Для меня это такой… Своим детям я покупаю горсть, а тут поштучно. И покупают. Так вот, я вышла, и я понимаю, что уже поздновато, конечно. Идти недалеко до квартиры, но, тем не менее, как-то некомфортно. И я прошла немножко, и вижу, что начинает смеркаться, причём катастрофически быстро. Ко мне подошёл попрошайка местный. Я научилась их словесно отодвигать, вербально. И передо мной встал выбор. Если я пойду дальше, то будет ещё темнее, ещё страшнее, потому что нужно было пройти мимо торгового центра, где тоже очень неблагополучно с точки зрения безопасности. Возвращаться тоже не вариант, потому что опять проходить череду вот этих вот торговцев, такая достаточно криминогенная место, криминальное. И опять-таки встать, вызвать такси, надо же сколько-то ждать это такси, то есть опять быть там. И я прибавила шаг и смотрю, передо мной идёт молодой человек, темнокожий, такого крепкого телосложения. И мой взгляд зацепился за то, как он уверенно идёт сквозь эту толпу, попрошаек, уличных торговок. Я прибавила шаг и спросила его по-английски: «Слушай, можно я с тобой дойду прямо? Я боюсь». Ну вот я честно сказала. Потому что лукавить перед ним, что ты мне понравился, можно я с тобой пойду? Или проводи меня, пожалуйста. Нет, я боюсь. Видно же, на мне, у меня на лбу написано: ты турист. И он говорит: конечно, без проблем. И вот мы с ним так плечом к плечу шли и разговорились, конечно. И выяснилось, что это студент местного Национального технологического университета, который приехал из Ботсваны. Я говорю, ну а что, Ботсване-то что, не учится? Он говорит: а вот нет. В Намибии считается, что учиться престижнее, чем в Ботсване. В Намибии больше возможностей, больше перспектив. Поэтому вот здесь прямо с моей точки зрения высшее образование, оно ценится, и оно таким очень статусным является. Хотя мы понимаем, что оно является массовым. Для сравнения, тот университет, на базе которого расположен наш центр. В этом университете обучается 15 тысяч студентов. Ребят, для российского вуза это приличная цифра, с моей точки зрения. При этом мы понимаем, что это не единственный университет, что это скорее, ну я не скажу, что это такой private, что это частный университет, но тем не менее это вот не такой вот головной университет. Для меня эта цифра очень внушительна, и я впечатлена масштабами.

[00:11:09.540] — Борис Орехов

Тут, наверное, нужно тогда пояснить, что когда ты сказала, что Виндхук – это город на 500 человек, это всё-таки была оговорка, что там 500 тысяч человек на самом деле.

[00:11:19.770] — Майя Ермошина

Ну, конечно, 500 тысяч, да, полумиллионник, я помню, у меня там звучало, да, простите, конечно, 486 тысяч с небольшими добавлениями, 486, по данным переписи 23 года.

[00:11:37.890] — Борис Орехов

Среди них много студентов, как я понимаю, это вот такой почти Томск африканский. Ну а про университеты что хочется понять, как это вообще выглядит? Вот когда мы представляем себе университет в России, то это какое-то такое здание, понятным образом устроенное в каждом городе. Если это европейский университет, то это чаще всего некоторое тоже такое старое здание, там зависит от века, как оно выглядят. А что это такое в Намибии? Можно ли университет вообще издалека увидеть и понять, что это именно университетское здание? Или это просто что-то такое обобщенное?

[00:12:15.611] — Майя Ермошина

Хорошо, спасибо. Очень любопытный вопрос, и тоже сопровожу предысторией. Я буду говорить об IUM, об Международном университете менеджмента. Когда я узнала, что будем там работать, я на карте Google Map посмотрела, где же это он, ну и поняла, что в принципе, ребят, 20 минут пешком для русского человека это вообще нормально. Там, может быть, кто-то до метро добирается столько. Ну, сказано, сделано, посмотрела и навигатор в помощь пошла. Иду, иду, а учитывая то, что и бог с ней с жарой, 34 градуса, это вообще как бы мелочи жизни. Пустыри, заброшенные здания, совершенно вот эта вот тротуарная, пешеходная инфраструктура не развита. Я иду, меня обгоняют машины. Где-то пасутся козы. Там, вижу, что в травке вот эти вот пробегают мангусты. А я всё иду вдоль шоссе и иду. Навигатор меня ведёт по многочисленным местам. Там, обнадёживает меня, что остался, там, километр. Короче, пришла я, а там пустырь. Здравствуй, университет. Он находится, это кампус. И он, вот в частности, кампус IUM, он находится не в центре города, а называется эта территория Дорадо-парк, то есть в очень отдалённом месте, территориально отдалённом от центра. И там расположен головной офис университета, восьмиэтажное здание с лифтом, учебные аудитории, библиотека. Причём библиотека очень-очень солидная, поскольку есть доступ к американским, английским источникам, постольку там эта литература, я имею в виду научно-техническая литература, имеется. И в электронном каталоге я увидела несколько заинтересовавших меня работ, тех, которые я точно знаю, я в России не найду. Кафе, общежитие для студентов, шикарный стадион на территории кампуса, различные офисы, киоски, где можно откопировать материалы. То есть это такой, получается, студенческий городок, комплекс, одним словом, кампус. После того, как я всё-таки пришла обратно пешком, своими ногами, у меня был разговор с коллегой из университета. Она сказала : «О, Майя, ты знаешь, а я тебя видела, ты шла куда-то по шоссе. Больше не делать так. Это очень опасно». Я говорю: да? Ну, как бы, ладно, мангусты меня не покусали. Она говорит: не это опасно, а то, что белый человек в пустынных местах, ну, я бы тебя лучше довезла. То есть на самом деле, здесь передвигаются исключительно на автомобилях. Автомобильный транспорт развит, дороги… отличные дороги, просто потрясающие шоссейные дороги по всему городу, асфальт отличного качества. Я как водитель не могу это не отметить. Совершенно не развита, как я уже говорила, пешеходная инфраструктура, транспортные доступности от университета в кампус. Ну, потому что у всех преподавателей автомобили. А я-то думала, что когда я приеду, не арендовать ли мне велосипед? Нет, не арендовать, потому что вот здесь в одиночку ни местному, негоже, нельзя ходить. И вы знаете, я в эту субботу была на открытии, ну, условно, выставка. На открытии выставки в местном парке развлечений, там колесо обозрения, я была в восторге. Оно очень маленькое, колесо обозрения. Eye по сравнению с ним… Но не суть. Меня вот что впечатлило. Я, когда стала сходить с колеса, вся такая восторженная, одухотворённая, На меня смотрит администратор, который выдаёт билетики, подаёт руку таким, как я. Он мне говорит, прежде чем выйдете, закройте замочек на своём рюкзаке, кармашка.

[00:17:32.550] — Борис Орехов

Ну, то есть люди бедно живут вообще?

[00:17:34.539] — Майя Ермошина

Слушай, ну, мне кажется, что, ну, во-первых, здесь, конечно, совершенно другой уровень жизни. То есть я не могу сказать, вот я здесь бедная. Я здесь бедная, потому что я с купленными на российские рубли американскими долларами. У нас получается курс намибийского доллара к российскому рублю, ну, примерно один намибийский доллар это пять рублей. И все бы ничего, но мы завязаны на курс американской валюты. Смотри, меня провозили через район трущоб. Это жалкое зрелище, это просто душераздирающее зрелище, когда где-то есть забор, а где-то забора нет. Но вот эти вот картонные домики, мне даже страшно представить, каким размером. Наверное, метра 4 на 4. Кое-где вот эти телевизионные тарелки, антенны.Там нет горячего-холодного водоснабжения, там нет электричества. Я говорю: слушай, а как они без электричества? Ну вот самые зажиточные в трущобах покупают генераторы на несколько домов. С одной стороны, опять-таки, я видела на улицах Виндхука женщин, у которых сзади детишки в слингах, груднички, и которые просят деньги на пропитание. Видела молодых мальчишек, которые тоже просят. То есть это с одной стороны. С другой стороны, вот у работающих намибийцев уровень дохода несопоставимо выше, чем у среднестатистического россиянина.

[00:19:35.103] — Борис Орехов

На кампусе бывает, что отключается электричество, например?

[00:19:38.610] — Майя Ермошина

Никогда. Слушай, ну я сюда приехала со своим утюгом, я сюда приехала, я думала, у меня была дилемма везти чайник или нет. То есть у меня постоянный интернет, настолько мощный, что я могу проводить занятия с китайцами. Хорошо. Для комфортной жизни есть здесь все условия, для комфортной жизни. То есть если ты можешь себе обеспечить эти комфортные условия, будешь одеваться в хороших магазинах, ты будешь путешествовать, ты будешь ездить на хорошей, очень дорогой машине, даже по российским меркам. Тут автомобили просто по баснословным ценам. И любопытный для меня был момент. Это не к тому, что я там скучаю по своей ласточке машине. Бог с ней. Любопытный момент: мы встречались с женщиной, она из России, сейчас вышла замуж за замбица, то ли 18, то ли 20 лет живёт в Африке, и вот сколько-то живёт в Намибии. Она приехала на дорогущей машине, а сама работает учителем математики. Я говорю: слушай, Даша, у вас каждая вторая машина – это Land Cruiser. Она говорит: ну, как бы, да, у нас любят дорогие рамники. Я говорю: я же понимаю, что это дорого, кредиты. Она говорит: а вот знаешь, у нас какая фишка есть? У нас работодатели в крупных компаниях заинтересованы, чтобы персонал менял себе автомобиль раз в пять лет. И надбавку ежемесячную к зарплате дают на то, чтобы ты мог оплатить этот кредит автомобильный. Не хочешь покупать новую машину? Мы тебе не будем эту надбавку платить. Хочешь? Покупай новую машину и будь счастлив. То есть такая у них политика.

[00:21:49.630] — Борис Орехов

А вот если все-таки действительно последовать твоей инструкции и посмотреть в атлас, то там получится, что Намибия где-то между Южной Африкой, которая, как мы понимаем, более-менее цивилизованная страна и вообще часть западного мира, и Анголой, где еще совсем недавно по историческим меркам шла война, и туда в одно из последних мест в истории Советского Союза посылались военные инструкторы. Ты уже сказала, что социальной точки зрения там не очень благополучно, поэтому какие-то местные, уличные могут быть неприятности, но вот на уровне таком, что там где-то за горизонтом или на расстоянии вытянутой руки идут боевые действия, такого нет? То есть там безопасно с этой точки зрения?

[00:22:37.720] — Майя Ермошина

Да, да, да, да. Ну, слушай, в сравнении с странами Южной Африки, Намибия считается одной из самых благополучных стран. Я, конечно, некомпетентна сравнивать страны. Но, опять-таки, ну вот, там, едешь в машине. Я, когда возвращалась, ехала с соотечественницей, врачом в местной больнице муниципальной. И как-то что-то она говорит: я много в своё время путешествовала, и зашла речь о том же ЮАР. Она говорит: ну слушай, в ЮАР вообще нельзя выходить белому человеку. Там, если белый человек идёт по улице, один, его старается захватить на машине белый же и довезти до пункта назначения, потому что это очень опасно. В этом отношении, конечно, Намибия более благополучная для работы, для проживания страна. Я не скажу, что здесь, ну знаешь, прям на каждом шагу полицейский. Нет, там, машин полицейских, ну, пару раз там я видела. Я не скажу, что здесь полицейские или представители армии ходят полками вышагивают. Нет. Но есть, безусловно, вот эти социальные элементы, которые для бедных стран характерны. Но в плане безопасности для иностранцев это одна из самых благополучных стран.

[00:24:15.080] — Борис Орехов

А другие университеты, с которыми напрямую ваш центр не сотрудничает, помимо того, что ты видела фасад их зданий, что-то про них известно, как они устроены, или они такие вещи в себе?

[00:24:27.000] — Майя Ермошина

Я не думаю, что они вещи в себе. Я, безусловно, очень хочу сходить не только на фасады посмотреть ещё раз, но и как-то попытаться проникнуть в эти университеты. Мне хочется посмотреть на тот же педагогический факультет. Мне очень интересно. В принципе, здесь, знаешь, такая свободная пропускная система. Я-то думала, что я там буду, я не знаю, по отпечаткам пальцев заходить в университет. Нет. Пока чисто физически я настолько загружена своими онлайн-занятиями с университетскими студентами и здесь вечерними занятиями, к которым, конечно, нужно готовиться. Вот пока, честно, у меня нет времени сходить погулять и что-то для себя поузнавать в плане чего-то новенького. Меня поразила библиотека. Я в национальную библиотеку, опять-таки, фасад посмотрела. Здесь вообще, конечно, такие очень интересные представления о рабочем режиме. Студенты, ну вообще все те, кто обучаются, они делают это, секундочку, вздрогните, с 7 утра. С 7 утра. То есть учебный процесс начинается в 7 утра. К 2-3 часам жизнь образовательная уже как бы сходит на нет, и 6 часов это уже совсем поздно, там только такие отчаянные, как я, могут идти работать. Для них это прям вот всё, уже всё, спокойной ночи, пока-пока и прочее.

[00:26:10.750] — Борис Орехов

Не то, что это как-то связано с жарой ? Просто, например, с утра идут занятия, потом в середине дня жара достигает своего пика, а потом к вечеру она спадает, и наоборот, можно занятия возобновлять. Это не так?

[00:26:24.630] — Майя Ермошина

Да, да, да, Борь, как раз-таки по этой причине, потому что в 6-7 утра здесь вполне комфортно, в 12 здесь стабильные 35, и безусловно, это сложно, потому что не все помещения с кондиционером, это однозначно из-за жары, да.

[00:26:46.800] — Борис Орехов

Просто так ты выстроила свой рассказ, что к вечеру только самые отчаянные люди занимаются образовательной деятельностью, а может быть, наоборот, это всё-таки не настолько запрещённый приём, поскольку всё-таки вечером жара не такая.

[00:27:02.310] — Майя Ермошина

Да, да, да, конечно, безусловно, это то, что ведь они, слушатели, в частности, мои, уже свободны от своих рабочих обязанностей и имеют возможность. Но я бы хотела ещё пару слов сказать о погоде. Здесь, конечно, очень любопытные климатические условия. По ночам очень холодно, ну, 10 градусов. Я понимаю, что у вас там сейчас ненамного больше. Ночь 10 градусов, день 35. И вот эти вот качели температурные. Честно, я с собой из России… Вот самое лучшее, что я привезла с собой из России, это две вещи. Это шерстяные носки и фотография с моими сыновьями.

[00:27:50.320] — Борис Орехов

Потому что они греют. И те, и другие.

[00:27:52.550] — Майя Ермошина

Да-да-да, это то, что греет и физически, и душевно. Здесь ведь нет центрального отопления. Здесь всё то, что нагревается, нагревается солнцем. Кстати, я для себя открыла вот эти вот солнечные батареи, они здесь повсюду. Как-то я, знаешь, таким беглым взглядом посмотрела в окно из своей аудитории, и вот всё-всё-всё этими квадратиками, как вот как в пикселях, покрыто. Меня это так поразило. Думаю: ничего себе, молодцы, конечно, они.

[00:28:25.040] — Борис Орехов

А вот те студенты, которые, я так понимаю, изучают русский язык, да, местные, насколько они мотивированы?

[00:28:31.390] — Майя Ермошина

Отличный вопрос. Вот смотри, в рамках той программы, которая реализуется Центром открытого образования, открытым, который функционирует при поддержке Министерства просвещения Российской Федерации и фонда «Моя история», в настоящий момент обучается 300 человек. 300 человек. Тех, кто изучает русский язык в городе полумиллионнике. Для меня это, конечно… Согласись, не любой языковой центр в России сможет, не скажу, что там по щелчку пальцев, но тем не менее, 300 человек набрать для того, чтобы изучать иностранный язык. И даже не важно, какой. Так вот, 300 человек У меня есть такая аналитическая информация, аналитика, статистическая информация о представленности. Я не буду говорить про пол, меня больше интересует другая вещь. 30% из обозначенной суммы — это студенты. Ну, тут как-то понятно, студенты поставили, они ходят, не ходят, но тем не менее. Но фактически 61% это, Боря, слушатели, которые, я условно назвала, социально и профессионально зрелые. И свой профессиональный статус они определяют как, вернее, не они, а мы для обработки информации, для обработки статданных, мы определили как прочие категории работающих. То есть у нас есть студенты 30%, у нас есть небольшое количество учителей и преподавателей. Нам было интересно эту статистику посмотреть, потому что здорово, коллеги подключаются к процессу. Понятно, что это не коллеги-русисты. И вот большее количество людей, 61%, это люди, которые никак или мало связаны с образованием. По поводу мотивации, опять-таки, было очень любопытно посмотреть на те анкеты, которые оказались в моем распоряжении. 32% респондентов, 300 человек, изучают русский, готовы приступить к изучению русского языка. Потому, что им хочется для саморазвития, для духовного обогащения. Им интересна русская литература, русская культура и прочее. Следующая группа людей — это, по-моему, 28%. Но я к тому, что это довольно-таки небольшой разрыв между 32 и 28. Это те люди, и я так подозреваю, что это как раз-таки в том числе и студенты. Так вот. Это те люди, которые намерены продолжить своё образование в России. Поэтому изучение русского языка в рамках этих экспресс-курсов это такой первый шажок к будущему образованию за рубежом в России. Причём приоритетными направлениями являются медицина. Я думаю, что тут удивлениянет. Архитектура. И было у нас несколько переводчиков. Ну вот таких вот, да, со знанием русского языка. Интересуют обучающихся вот этой категории магистрские и докторские программы. То есть у нас и магистры обучаются, и доктора наук у нас обучаются. Следующая группа респондентов — это люди, ну вот мне кажется, это прям золотой фонд наш, потому что это как раз-таки те люди, для которых русский язык нужен исключительно в профессиональных целях. Я сейчас не вспомню количественные данные, процентное соотношение, но немало. То есть 32, 28 и чуть-чуть меньше — это те, которым нужен русский язык в профессиональных целях. И тут очень интересные сюжеты, которые связаны с личными историями. Например, у меня есть мальчик, который работает в больнице медбратом. И у него, получается, его наставники – врачи, они из России. И он хочет выступать посредником, связующим звеном между местными пациентами, плохо англоговорящими и русскими врачами. Благородно? Однозначно. Есть истории, которые связаны с тем, что вот сейчас я работаю в международной компании, мы занимаемся, например, транспортной логистикой, мне русский язык нужен, потому что мы пытаемся выстроить отношения и с этой стороны, с Россией, или поставщики у нас появляются из России, там какая-то компания, связанная с экологией, и поэтому русский язык будет, несомненно, моим преимуществом. Вот он мне прямо нужен, кровь из носа. Безусловно, политологи, дипломаты тоже подключаются. Причём не дипломаты, а вот так вот, скорее, сотрудники дипломатических ведомств. Дальше это, безусловно, очень трогательная для меня история. Журналист один написал, журналист-международник написал: я хочу изучать русский язык, потому что я хочу сам читать источники на русском языке, средства массовой коммуникации, я хочу сам анализировать ситуацию, а не принимать то, что дают иностранные СМИ. Но и, безусловно, профессиональный интерес есть у военных.

[00:35:02.340] — Борис Орехов

Намибия — это же не первая страна, где ты наблюдаешь университеты. И в свое время ты провела какую-то часть времени в Македонии, еще до того, как она стала Северной Македонией, то есть в ее, можно сказать, золотые годы. Такой странный вопрос, но не странный, с точки зрения человеческой истории, личной истории. Есть ли что-то общее между университетами в Македонии и в Намибии?

[00:35:28.630] — Майя Ермошина

Да, да, ой, слушай, ну, конечно, это были золотые времена, и когда я была в Македонии, я ездила не как преподаватель, я ездила как человек, который пишет диссертацию. Будучи аспиранткой, я собирала материалы. Как мне кажется, университеты Македонии, они, знаешь, такие более камерные, они такие очень маленькие, они очень незамысловатые технологически. Я не знаю сейчас, потому что прошло уже 13 лет с тех пор, как я там не была, но вот эта камерность такого, знаешь, балканско-европейского характера. Здесь вузы, по крайней мере на примере вот этого IUM, технологически вооружены до зубов.

[00:36:24.538] — Борис Орехов

А в чём это выражается?

[00:36:27.380] — Майя Ермошина

Слушай, для меня, когда я поняла, что надо ехать, для меня было важно, будет ли проектор в аудитории, будет ли Wi-Fi у меня в аудитории. Мы же думали, что приедем, в какой-нибудь лачуге будем преподавать. Мы же не знали, что это вообще всё, как это будет обустроено. Всё здесь есть. У меня прекрасно оборудованная аудитория со всей техникой. Я тебе больше скажу. Мы же даже проектор привезли из Перми, потому что не знали, будет ли он или нет. И получается, в моей ручной клади был рабочий ноутбук и проектор. Если бы я знала, что тут настолько всё оснащено, конечно бы я это не повезла. Да, и здесь даже, наверное, архитектурно отличаются здания. И по поводу камерности, мне кажется, что Балканские университеты, в частности, Скопские, где я была, они численно, по количественной представленности, не такие масштабные, как в Виндхуке.

[00:37:48.330] — Борис Орехов

А архитектурно это в чем тоже выражается? Что на Балканах это тоже какие-то старые здания, такие барочного склада, а здесь это какой-то конструктивизм?

[00:37:57.320] — Майя Ермошина

Да, да, ты знаешь, здесь в большей степени вот такой даже конструктивизм с нотками прагматичности представлен. То есть такие прям прямые линии. Причём тоже отмечала наша соотечественница, которая здесь долгое время проживает, что намибийцы чрезвычайно ответственно подходят к архитектурным решениям. В том плане, что, знаешь, как панельки натыкали, 25-этажки. Нет, здесь такого нет, здесь любому объекту… Ну я не говорю про жилые комплексы. Здесь ведь вообще, в принципе, распространены таунхаусы, частные дома. Здесь многоквартирных домов нет. Ну или их очень мало. А вот к объектам такого городского значения подходят очень тщательно. И я не скажу, что это прям, знаешь, какие-то вершины архитектурного творчества. Но я точно знаю, что сюда привлекают немецких архитекторов.

[00:39:03.130] — Борис Орехов

Несмотря на заявленное языковое разнообразие, все говорят по-английски, правильно я понимаю?

[00:39:08.970] — Майя Ермошина

Ой, Борь, это моя беда, это моя боль, английский местный, потому что, ну слушай, когда я в первый раз оказалась в Лондоне, у меня был культурно-языковой шок, потому что я понимала, что тот английский, которым, как мне казалось, я владею, ну, если не в совершенстве, то хорошо. он мне вообще не пригождается в жизни в Лондоне, потому что я ни черта не понимаю, я их не понимаю.

[00:39:41.220] — Борис Орехов

Это же старая шутка из фильма Гая Ричи, что английский язык придумали у вас, но вы при этом говорите так, что ничего понять невозможно.

[00:39:48.880] — Майя Ермошина

Вот, да-да-да-да, но потом со временем, и знаешь, были такие даже, ну, советы, что ли, что, Майя, ты, пожалуйста, в Лондоне, найди в Лондоне англичанина и общайся с ним. И это оказалось очень сложно, потому что там было много китайцев, там было много индусов. И ты знаешь, вот нечто похожее я в первые дни ощутила здесь, потому что я поняла, что вот этот вот намибийский английский он не академический английский мой, посредством которого я работаю с теми же китайцами. Поскольку здесь очень много диалектов представлено, диалектов таких вот племенных, постольку очень много различных придыхательных моментов, то есть в произношении, в построении синтаксических конструкций. Понятно, что здесь разговорный. Короче, здесь очень сложно найти человека вот с таким, знаешь, английским языком, на котором читают доклады. И вот этот разговорный язык, я не стесняюсь, я часто прошу повторить, я переспрашиваю, потому что у них вот это вот всё очень-очень быстро, у них всё очень съедается, очень большое количество звуков. Если говорить про языки, тут язык получается английский государственный, насколько я понимаю, африкаанс. Здесь школы, понятно, что на английском языке представлены, и у школьников есть возможность сдавать кембриджские экзамены. И здесь есть парочка школ, в которых обучение ведется на немецком языке. И эти школы являются очень статусными, очень престижными. Также в качестве второго иностранного языка в ряде школ здесь преподается африкаанс. То есть предметы ведутся, преподается африкаанс, и предметы ведутся на языке африкаанс. И ещё один момент про языковую ситуацию. Вот опять-таки на том фестивале, на той выставке, на которой я была в минувшие выходные, там были представлены различные департаменты, министерства, я не знаю, народные промыслы, представители народных промыслов. И в том числе… был представлен один из языковых центров. Ну, а я же люблю поговорить. Мне же надо как-то свой язык-то прокачивать английский. И я у девушки, которая на стойке была, спросила, какие у вас языковые курсы, какие самые популярные. И меня удивило то, что… Помнишь, ты говорила про Анголу? Так вот, она говорит, что самый популярный иностранный язык, который готовы изучать, это португальский. Слушайте, а почему не китайский? У нас просто наплыв на курсы китайского языка русских студентов. Я говорю: окей, почему не французский, почему не немецкий? Ну, как-то этот вопрос был… Эти вопросы были в никуда, потому что, ну, как есть. Окей, а русский спрашивают? Ну, она говорит: слушайте, ну у нас, в частности, французский, например, не представлен русский, потому что у нас попросту нет преподавателей. Я говорю, ну, ок, хорошо, да, всё-таки частный языковой центр, возможно. А в минувший… Ну, вот в понедельник на этой неделе мне посчастливилось пообщаться с директором консульского отдела Намибии, Российского консульства , Максимом Владимировичем. И у нас совершенно душевная получилась беседа. И я ему своими вот этими внутренними вопросами поделилась с ним, почему португальский? И потом, ну, в скобочках выяснилось, что у консула намибийского, российского в Намибии, первый иностранный язык португальский. Так вот. Он сказал: ну как бы, слушай, всё объяснимо на самом деле, потому что Намибия граничит с Анголой, где, собственно, общаются на португальском языке. И в сравнении, то есть я сказала, что Намибия, в принципе, благополучная страна. Так вот Ангола является ещё более благополучной. Ну и, наверное, поэтому спрос есть.

[00:44:46.950] — Борис Орехов

Ну, вообще из твоего рассказа получается, что в Африке вот эти границы очень проницаемые, что следует ожидать, что в тех же самых университетах, допустим, в Намибии, окажется много студентов из других стран, и, видимо, там циркулируют слухи про то, что там образование лучше уровнем. А научилась ли ты их как-то визуально отличать, что вот это, скорее всего, намибиец, а это откуда-нибудь из другой части Африки?

[00:45:13.010] — Майя Ермошина

Ну слушай, я научилась визуально вычленять европейцев.

[00:45:19.580] — Борис Орехов

По цвету кожи?

[00:45:21.380] — Майя Ермошина

По цвету кожи, да, по их испуганному взгляду. Нет, на самом деле выделяются кенийцы. Они просто очень внешне привлекательные, внешне отличаются. То есть они, как мне кажется, такие очень статные, девушки очень такие с хорошей фигурой, такой модельной внешности и лицами отличаются. А так, ну, я бы не сказала, что я ещё поднаторела в этом вопросе, как отличить намибийца. Ну да, есть как будто бы, знаешь, более темные, менее темные. Я поначалу, знаешь, у меня был такой еще шок. Я думала: боже, какая печаль ! Я никогда не буду иметь такого загара. чтобы ассимилироваться. А потом думаю, ну и слава богу, в конце концов. Каждому своё.

На главную

Университеты: Международный институт менеджмента в Намибии 

Об авторе подкаста